Выставка Виты Буйвид «Акты гражданского состояния» состоит из трех частей с выразительными названиями: видеоинсталляции «Сука», фотосерии «Familia», и инсталляции «Шкуры семейства Бобровых». Все они объединены далеко неоднозначной интерпретацией темы современных взаимоотношений в семье, как конфликта сколь кроваво-жестокого, столь и комичного.
Видеоинсталляция состоит из поставленных друг напротив друга орущих телевизоров, разных, как в семьях с не очень высоким достатком. Пять мужских и пять женских голов громко перекликаются. Идет разборка, которую трудно загнать как в феминистский, так и в мел-шовинсткий дискурс. Это грубятина, семейное бытовое «мясо», когда супруги «пилят» друг друга во всех смыслах.
Фотографический цикл «Familia» уже однажды демонстрировался в Петербурге в Музее Сновидений Зигмунда Фрейда. В новой серии Буйвид столь же иронично ласкает постановочные мещански-гламурные «семейные портреты» в овальных «позолоченных» рамках, но выводит эти образы на радикально новый уровень. Семьи самодовольно и весело позируют, будто в фотоателье, но их тела и физиономии изуродованы сочащимися кровью ранами, укусами, синяками, шрамами и тому подобным, намеренно вручную нанесенным, но от этого, еще более устрашающим брутальным гримом. Здесь явно не «милые бранятся…».
Третья часть экспозиции – «Шкуры семейства Бобровых» (типа «семейство собачьих» в биологии) - инсталляция из крупноформатных (до 220 см) «выкроек» (сублимационная печать на искусственном мехе) «шкур» голых отца, матери, старшей дочери, младенцев-близнецов и кота, напоминающих охотничьи трофеи над камином. Без комментариев.
В античности существует интерпретация мира, как тотальной, но бессмысленной войны «всех против всех» - Батрахомиомахии (война мышей и лягушек) - в том числе и войны полов, и конфликтов поколений, и семейных раздоров, отражающих космические свары богов (паны дерутся, а у хлопцев чубы трещат). И ныне в заповеди «возлюби ближнего своего, как самого себя» ставят различные акценты: множество людей не разобрались сами с собой, и, не любя себя, никак не могут полюбить окружающих.
В смеси остервенелого нуара, сентиментального морализма и иронии, которые переливаются оттенками смыслов на выставке Буйвид, можно увидеть «вытеснение» конфликта через визуализацию психических травм, получаемых в процессе «совместного проживания». Тем не менее, зверски веселый сюжет в петербургской традиции гомерического хохота Олега Григорьева и некрореализма + фактура на грани «трэша», к которой всегда тяготела Вита Буйвид, говорят о том, что она вовсе не ищет «хэппи энда». Скорее, она заглядывает за его роковую грань:
«Когда строку диктует чувство,
Оно на сцену шлет раба,
И тут кончается искусство,
И дышат почва и судьба». Андрей Хлобыстин
